Дом с секретами - Линда Стейси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама родила, так что, слава Богу, нам пришлось вернуться домой. Это девочка. Ее назвали Роуз в честь любимых маминых цветов, и отец с матерью часами сидят у ее колыбели. Очень скоро должна приехать новая няня, и я часто думаю, какой она будет. Но поскольку она заставит родителей перестать пускать слюну у детской кроватки, мне все равно.
Уже несколько недель я чувствую себя плохо. Сначала я думала, что подхватила грипп, – я чувствовала усталость, с трудом просыпалась по утрам. Но потом я проснулась слишком быстро – и меня стошнило. Живот твердый как камень, и я знаю, что я ношу под сердцем частичку Эдди. Но что будет, когда родители узнают об этом? Заставят ли меня сделать аборт и лишиться моего драгоценного невинного малютки? Я не могу позволить им отнять у меня ребенка Эдди. К тому же я знаю, что это незаконно. Я слышала, когда рассказывали, как это делается. Я слышала об ужасной боли, которой сопровождается эта операция, и о том, что многие женщины умирают после этого. Неужели это такой унизительный позор, что из-за него стоит умирать?
Я боюсь родов и не представляю себе, как справлюсь. Я слышала, как мама рассказывала отцу о мучениях, через которые она прошла, о той боли, которую пришлось терпеть. Она говорила, что думала, что умрет. А ведь это были ее четвертые роды, а не первые!
Каждый день я молюсь, чтобы Эдди вернулся домой. Он мне так нужен здесь сейчас, до того, как родители узнают о ребенке! Отцу придется разрешить нам с Эдди пожениться.
Представить себе страшно, какой будет позор, если он не разрешит! Но до тех пор я буду скрывать. Мне повезло, что сейчас на улице похолодало. Я ношу свободную одежду и фартук, а также огромный джемпер, чтобы скрыть свои формы.
Каждый день я хожу в летний домик. Сижу там, читаю, пока светло, или смотрю на лес. По крайней мере, я могу вести себя нормально, не привлекая к себе внимания. Когда я дома, то просто сижу в своей комнате, а вечерами притворяюсь, что сильно устала. Я даже убедила кухарку приносить мне еду в комнату, и она, кажется, ничего не имеет против. Ее это больше устраивает, чем если бы я крутилась на ее кухне.
Мать настолько занята Роуз, что, кажется, не замечает, чем я занята. Но я внимательно за ней наблюдала, когда была возможность. Я запоминала, как она держит ребенка, меняет пеленки. Я даже взялась складывать подгузники после того, как их выстирают и высушат, чтобы научиться делать это правильно.
Дни становятся все короче и холоднее. Отец, вероятно, потребует, чтобы мы все собирались у большого камина в холле. Он решил, что там уютнее, и запретил нам с Мэри топить камин в нашей спальне. Он говорит, что слишком опасно разводить костер в этом крыле дома и что если случится пожар, то весь дом загорится, как пороховая бочка. Конечно, я ожидала чего-то подобного, потому что при такой норме на топливо даже запасов отца не хватит. Война принесла столько горя! Наши мужчины сражаются за свободу, а нам в это время придется мерзнуть долгой холодной зимой.
Каждый день я жду почтальона. Каждый день я надеюсь получить весточку от Эдди, но после первого письма, которое я получила, больше не было ни строчки. Я ежедневно перечитываю его письмо. Думаю, сейчас я могу повторить все слова по памяти.
Мне так нужно, чтобы он вернулся домой! Я каждый раз молюсь, чтобы он нашел способ вернуться.
– А можно было найти такой способ? – Мадлен подняла взгляд на Бандита, который сидел на небольшом диванчике в ее комнате. Он заинтересовался дневником не меньше Мадлен, и последние несколько дней Мэдди приглашала его к себе, так как знала, что Поппи играет где-то в другом месте и они могут читать дневник вместе.
– Не уверен. Сомневаюсь. Единственный способ вернуться домой для прошедшего подготовку солдата – быть доставленным в гробу, получить ранение или дезертировать. Но если убежишь, то непременно попадешь под трибунал.
Мадлен закрыла дневник.
– Но зачем им это делать? Если человек сбежал, они наверняка понимают, насколько он напуган. Это варварство – заставлять людей сражаться, особенно если они не хотят!
– Люди бежали, потому что надеялись, что их не поймают. Их желания не учитывали, когда призывали в армию, а многие из них вообще не хотели туда идти. Им исполнялось восемнадцать – и их посылали на войну. Большинство из них видели на войне такое, что и представить себе не могли. На войне иной раз случается такое, что некоторым ветеранам по сей день снятся кошмары. Они видели, как их друзей убивают прямо у них на глазах. Они знали, что если убегут, то у них, по крайней мере, есть шанс на свободу. А если бы они остались, то почти наверняка погибли бы.
Говоря о кошмарах войны, Бандит почувствовал, как лицо его непроизвольно застыло. Дыхание участилось, и он с такой силой сжал руки в кулаки, что судорожная боль тотчас прострелила предплечья. Бедняга попытался разжать руки, расслабить их, но ничего не получилось, они снова сжались в кулаки, словно он собрался драться.
Заставив себя встать, он схватил стакан воды, сделал глоток и подошел к окну. Открыл его и стал жадно дышать.
Авария, взрыв, крики, которые до сих пор звучали в его ушах, разрывая мозг, даже после стольких лет. Он высунулся как можно дальше из окна. Пот струился по лицу. Он схватил коробку с салфетками и, вытащив одну, вытер лоб. Вспышка боли заставила скривиться, он плотно зажмурился и затаил дыхание, всего на минуту. Затем разум вернулся к настоящему. Он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с дыханием, потом повернулся, открыл глаза – и заметил ужас на лице Мадлен.
Она видела, что Бандит снова переживает какое-то внутреннее потрясение. И поняла, должно быть, что перед его внутренним взором разворачиваются события, которые он предпочел бы забыть. Она беспомощно стояла, не зная, как ему помочь.
– С тобой все в порядке? – Мадлен положила руку на его предплечье, потом передвинула ее вниз, к кулаку, заставив тот разжаться, и вложила свою руку в его ладонь. – Я здесь, Бандит. Ты хочешь поговорить об этом? Я знаю, тебе вспомнилось что-то страшное. Ты не хочешь рассказать мне об этом?
Его глаза широко раскрылись, и он посмотрел ей в лицо. После этого поднял бокал Мадлен и сделал огромный глоток.
– Там произошел взрыв. Один из многих, но этот убил моих друзей, мою девушку и всю мою группу.
– Боже мой, какой кошмар! И ты это видел?
– Я не только видел это. Я должен был ехать в том грузовике. Я должен был быть с ними. – Он сделал еще глоток вина, взял салфетку и вытер лицо, оставляя кусочки бумаги на щетине, покрывавшей его щеки. – Позже мне пришлось все там расчищать. Я весь день собирал части тел моих сослуживцев, моих друзей, моей Карен…
Было понятно, что Карен была одной из его команды.
– Ты любил ее?
Он снова кивнул, посмотрел ей в глаза.
– Конечно любил. Карен была подобна прекрасному цветку орхидеи, который мне удалось найти. Я знал, что, как бы я ее ни любил, как бы о ней ни заботился, особенно учитывая характер нашей службы, однажды я ее потеряю – или она потеряет меня. Я просто не знал, кто из нас уйдет первым и насколько это будет ужасно.
